Экспедиции Ферсмана в Хибины. Как это было

В библиотеке имени Гладиной в рамках лектория «Край, в котором я живу» вспоминали о первых экспедициях Ферсмана в Хибины.

Совсем недавно, 8 ноября, исполнилось 140 лет со дня рождения Александра Евгеньевича Ферсмана — человека, с которым неразрывно связана история освоения и развития нашего края. Также поводом к разговору послужила ещё одна круглая дата — ровно сто лет назад на горе Расвумчорр были обнаружены апатит-нефелиновые породы.

Развитие апатит-нефелиновой проблемы началась с июля 1923 года, она и привела к тому, что здесь в дальнейшем появились города и производство. Сотрудник Кольского научного центра РАН, краевед Григорий Ильин в своей лекции не зря использовал именно это слово – «проблема». Дело в том, что, обнаружив в Хибинах довольно большой потенциал залежей этого редкого минерала, «камня плодородия», Ферсман и его единомышленники и компаньоны по экспедиции столкнулись с непониманием властей. Известно, что академик даже писал в газеты критикующие статьи, которые в 30-е годы старательно вымарывались и практически «исчезли» из всех архивов. Убедить высшее руководство — а Александр Евгеньевич был очень настойчив и буквально «прописался» в приёмной у Сергея Кирова, руководителя Северо-Западного бюро ЦК ВКП(б) и первого секретаря Ленинградского обкома (Мурманский округ в те годы входил в состав Ленинградского), — удалось только в 1929 году. Начавшаяся коллективизация и интенсивная химизация народного хозяйства поставила вопрос необходимости резкого увеличения производства минеральных удобрений на собственной сырьевой базе.

Впервые же Ферсман увидел Хибины в 1920 году, когда он в составе комиссии Северной научно-промысловой экспедиции во время стоянки поезда на станции Имандра совершил выход на гору Маннепахк и обнаружил там редкие минералы. На тот момент Александр Евгеньевич уже был академиком, получил это звание учёный очень рано — в 37 лет, и был известным в мире минералогом.

Но можно сказать, именно эта поездка изменила его жизнь: Хибины очень заинтересовали Ферсмана, и в том же году он предпринимает попытку собрать собственную экспедицию с командой из одиннадцати молодых женщин — студенток и преподавателей.

Лекция Григория Ильина была посвящена дневниковым записям академика и других участников экспедиций. Листая страницы полевых дневников, читая карандашные заметки и разглядывая рисунки исследователей, можно живо представить себе это нелёгкое, но увлекательное путешествие в необжитый суровый край. Курьёзными случаями и интересными бытовыми моментами изобилует описание этой первой экспедиции, которая состоялась в конце августа 1920 года. Хибины «прохладно» встретили гостей — свой поход они начали уже под первый снег в горах, и экспедиция стала для энтузиастов настоящим испытанием. Они поднимались вверх по течению реки Белой, на вершину Мидендорфа, и далее их путь лежал по тропе к безымянной тогда горе Юдычвумчорр. В первый день в горах пионеры Хибин укрывались в брезентовой палатке, которая не слишком спасала от сильного холода и снега. В суровых условиях — без костра для обогрева, без горячей пищи и практически без воды — они вышли на разведку только к 10 утра, когда стих ветер. При этом у девушек не было подходящей тёплой одежды и обуви — в послереволюционное время в стране, разорённой гражданской войной, академия наук не имела возможности снабдить своих работников. И можно себе представить, насколько трудным для них был этот поход, однако при этом в дневнике мы тут же читаем, как они восхищены открывшимся пейзажем: «Окружающий вид больших горных массивов вокруг, с редкими пятнами снега на вершинах, и двух синих горных озёр в долине был необычайно красив». Достигнув к 1 сентября ущелья с саамским названием Песпьелькагорр, исследователи также были очарованы местными видами, именно тогда Ферсман предложил переименовать его в ущелье Рамзая.

Поход по горам в целом занял менее двух недель — сказались тяжёлые условия и неподготовленность участниц. Однако результат этого предприятия был многообещающий: первоначальной целью экспедиции был поиск новых минералов для науки, искали красивые коллекционные образцы для музеев, и в итоге на хрупких плечах девушек за всю экспедицию было собрано порядка полтонны образцов!

О последующих экспедициях, которые предпринимал академик уже с другими коллегами, более оснащёнными и подготовленными к походам, Григорий Ильин также рассказал. Дневники учёными велись подробно, а их записные книжки были такими маленькими, что за одну экспедицию учёные успевали исписать не одну такую тетрадку. Судьба всех этих дневников до сих пор неизвестна — Григорий находит их в самых разных местах (части полевых записок хранятся в разных музеях) и собирает, как пазлы, чтобы «нарисовать» наиболее полную картину тех увлекательных событий. Собрать их все вместе ещё не удавалось никому, говорит краевед, и для него это очень важная и интересная исследовательская работа. Так, вторую часть дневника, посвящённую непосредственно находке апатита, Григорий Ильин ещё не нашёл. По 1922-му году дневников нет вообще, но зато по 1923-му информации достаточно много. В этом году два месяца скитаний по горам, на Южных склонах Ловчорра, подарили Ферсману и его коллегам открытие жёлтого минерала группы мозандрит, который они назвали ловчорритом. Именно это обстоятельство в дальнейшем повлекло столь скорое развитие апатит-нефелиновой проблемы — в 1925 году учёный-минералог Александр Лабунцов поехал в Хибины именно за ловчорритом, но, увлечённый своей находкой, он собрал ещё и пару рюкзаков апатита.

Дневниковые записи академика и других участников экспедиций послужили базой для появления большого труда Александра Ферсмана — сборника под названием «Хибинские и ловозерские тундры». Благодаря ему можно ознакомиться с отчётами по всем экспедициям, в нём подробно описаны находки исследователей, а также маршруты, по которым они проходили.